— Слушай, дружище, я нашел для тебя замечательную тему. Просто супер! На Тайге. info появилась новость о гигантском комаре. Его, кажется, поймали в Мочищах. По MSN отправил ссылку — разберись, это по твоей части!

ЛИЧНОСТИ, ИДЕИ, МЫСЛИ

ПАВЕЛ АМНУЭЛЬ

Реквием по научной фантастике

Замечательный итальянский баритон Тито Гобби в своей книге «Мир итальянской оперы» пишет: «Не могу припомнить, случались ли на свете времена, когда не рассуждали бы о "кризисе оперы". Книги и письма, датированные давно прошедшими годами, содержат те же дискуссии об оперном кризисе. Я лично убежден, что кризис оперы родился вместе с самой оперой».

Если заменить «оперу» на «фантастику», я готов подписаться под каждым словом великого певца. Так же, как живет и привлекает людей в залы опера, несмотря на все «кризисы», фантастика продолжает привлекать читателей, кинорежиссеров и производителей компьютерных игр. В семидесятые годы прошлого века на страницах «Литературной газеты» проводились «круглые столы» с участием тогдашних корифеев жанра, участники говорили о том, что многие темы и идеи себя исчерпали, фантастика становится (стала?) литературой второго сорта, персонажи в фантастике картонные, а сюжеты повторяются, как картинки в калейдоскопе.

Был еще кризис тридцатых годов, когда лучшие фантасты (в лице А. Беляева) хотели писать о новых, фантастических по тому времени, научных открытиях, а партия, правительство и лично товарищ Сталин требовали от фантастов откликаться на «социальный заказ» и писать о достижениях народного хозяйства в эпоху индустриализации.

В середине пятидесятых возник новый кризис, когда фантасты, привыкшие писать именно о достижениях народного хозяйства, поняли, что сейчас можно и другое, недавно запретное. По-старому авторы писать могли, но это стало не нужно, а по-новому не умели.

И в девяностые годы кризис фантастики состоял в том, что по-старому, по-советски, писать уже вроде бы смысла не имело, а по-новому (как?) авторы еще не научились.

Если повспоминать, то на память придут и другие многочисленные кризисы, без которых фантастика в СССР (а потом в России) и существовать, казалось бы, не могла.

На Западе тоже без кризисов не обходилось, причины были иные, но результатом всякий раз оказывалось то, что в фантастике возникало новое направление (поджанр) или становилось популярным направление, существовавшее и раньше, но пребывавшее в загоне.

Иными словами, кризисы в фантастике, как, пожалуй, любые кризисы в человеческом обществе, истории, науке, приводили к выявлению новых литературных тенденций, рождению новых направлений, смене поколений авторов — и фантастика «оживала», хотя на самом-то деле она никогда со времен своего рождения (когда это было — в древности? были ли фантастикой уже творения Гомера?) и не думала умирать, выходя из перманентных кризисов обновленной и всегда для читателей желанной.

Сейчас, однако, в российской фантастике возникла ситуация, когда речь идет не о кризисе, не о болезни, которую можно вылечить (новыми идеями, появлением новых авторов), а о смерти окончательной и бесповоротной — к счастью, не всей фантастики с ее многочисленными направлениями, охватившими всю литературу, подобно спруту. Речь идет о смерти одного, но недавно очень важного и популярного поджанра (направления, если определение «поджанр» покажется специалистам недостаточно правильным): научной фантастики (НФ). Причем, если еще лет десять назад можно было говорить о клинической смерти, из которой пациента можно вытащить в результате активных реанимационных действий, то сейчас определенно при чтении критических статей, выступлений на форумах в Интернете, да и из разговоров с читателями, критиками и издателями создается впечатление, что смерть российской научной фантастики — свершившийся факт, реанимация бесполезна и бессмысленна, тело НФ предано земле, и осталось только соорудить на том месте, где когда-то процветала научная фантастика, памятник, на котором выбить две даты — рождения (шестидесятые годы XIX века, первые романы Жюля Верна) и смерти (конец XX столетия). Научная фантастика, так много писавшая о XXI веке, сама в этот век едва вползла на трясущихся ногах и испустила дух на пороге.

В одном из интервью (http://www.astrel-spb.ru/content/view/238/57/), отвечая на вопрос «Как вы думаете, какое будущее ждет отечественную научную фантастику?», Б. Н. Стругацкий сказал:

— Откровенно говоря, жанр НАУЧНОЙ фантастики (литературы о судьбах научных открытий и о перспективах науки) меня интересует не слишком. У этого жанра, без всякого сомнения, есть свои вершины и свои (блистательные!) образцы, вроде «Голоса Бога» или «Штамма "Андромеда"», но в так называемой Большой Литературе жанр этот своей ниши не отвоевал, — просто потому, что Большая литература это, все-таки, по определению, книги о судьбах людей, а не идей (пусть даже самых поразительных).

И еще:

Связан этот процесс и с коммерциализацией издательского дела, с одной стороны, и с общим разочарованием публики в возможностях и обещаниях науки, с другой. От науки перестали ждать чуда, а ведь большинство читателей ищет в науке не знаний, не открытий, не взрывов необычайных идей, а именно Чуда — магических знаний, волшебных открытий и самых что ни на есть доступных идей, вроде скатерти-самобранки или панацеи от всех болезней. Боюсь, что по этой именно причине будущее НФ нового расцвета не обещает.

Б. Н. Стругацкий назвал, как минимум, две причины гибели отечественной НФ. В эпикризе обычно упоминают три главные причины, явившихся непосредственной причиной смерти НФ, которая всю свою жизнь была отягощена тяжкими хроническими болезнями.

Причина первая. Наука?

Это очень сложно!

Наука, породившая в фантастике направление (поджанр) НФ, стала и виновницей смерти. Во времена Жюля Верна и позднее, в первой половине XX века, было достаточно просто объяснить читателю самые передовые научные идеи, заинтриговать его этими идеями. Новые идеи, предлагавшиеся фантастами, тоже были хотя и парадоксальными, но достаточно легко описываемыми. Аппараты тяжелее воздуха, путешествия во времени, парадокс близнецов, параллельные миры, киборги, клоны — эти и многие другие идеи поражали воображение, но были понятны читателям и способствовали популярности НФ. А в наши дни как (и зачем) объяснить в литературном произведении устройство 11-мерной Вселенной, как рассказать об идеях современной молекулярной биологии, квантовой физики? Во времена Жюля Верна НФ брала на себя задачи и научной популяризации. Сейчас, когда существует научно-популярная литература, читатель больше не хочет, чтобы НФ играла еще и просветительскую роль.

Иными словами, современная наука настолько сложна, что не может более быть предметом художественной литературы.

Более того, НФ была хороша тем, что авторы не просто рассказывали об уже существовавших в науке идеях, но придумывали свои, то и дело опережая науку, будоража фантазию ученых. Можно сколько угодно спорить о том, случайными ли были сбывшиеся предсказания фантастов, результат от этого не изменится: ведь были же такие предсказания, были и у Ж. Верна, и у Г. Уэллса, и у А. Беляева, и у И. Ефремова, и у Г. Альтова…

А сейчас не то что новое в науке предсказать — даже существующие идеи попробуй-ка объяснить на пальцах и тем более в тексте, претендующем на художественность!

На старом же багаже научных идей далеко не уедешь. Увидев в очередной раз в тексте, как персонаж НФ открывает дверь и переходит в параллельную вселенную, читатель поднимет очи горе, вздохнет: сколько ж можно — и отложит книгу. Конечно, и сейчас герои фантастики очень часто открывают дверь (ворота, портал и т. д.) и попадают в иной мир, но подобные идеи перешли из ведомства НФ в другие поджанры: космическую оперу, боевик, даже в фэнтези.